Как побежденные писали историю

КАК ПОБЕЖДЕННЫЕ ПИСАЛИ ИСТОРИЮ Несмотря на то, что на поле боя немецкие генералы потерпели поражение, они попытались взять реванш на страницах книг. Создание будущего мифа началось сразу после войны. По касательной эту тему я уже затрагивал ранее тут и тут. Сегодня расскажу о проекте, который породил мифологию, что жива и по сей день. Насколько могу судить, на русском об этой любопытной странице истории доступны лишь какие-то общие слова. Возможность «написать историю» вчерашним немецким командирам дало историческое отделение армии США (Historical Division of the United States Army). Американцы крайне прагматичны, что в чём-то роднит их с немцами: руководству США было ясно, что игра в союз с русскими долго не продлится, а аппетиты, пришедшие во время «еды» (в виде распила послевоенной Европы), никто сдерживать не будет. Необходимо было понять, что же собой представляет Красная армия. Тут-то и пригодились немцы, с их четырёхлетним опытом противостояния оной. Старших и топовых чинов вермахта, которые обладали достаточным образованием и тем, что называлось «восточный опыт» (сражались против РККА), набрали под проект описания военных событий вчерашнего прошлого. «Достаточное» образование не означало «специализированное»: за исключением генерала Вальдемара Эрфурта, который имел докторскую степень по истории (в годы войны был германским представителем при финском генштабе), никто из привлечённых не обладал профессиональной подготовкой для написания таких текстов. Одну из центральных ролей в наборе авторов сыграл вот этот интересный человек, официальный военный историк армии США, бригадный генерал Сэмюэл Лайман Этвуд Маршалл, больше известный просто как S.L.A. Marshall. С сентября 1944 года он возглавлял историческое отделение в Европе.  Непосредственно немецкой секцией в этом отделении руководил полковник Гарольд Эдвард Поттер. Понадобился и немецкий руководитель. Американцы убедили бывшего начальника генштаба сухопутных сил генерал-полковника Франца Гальдера возглавить проект. Гальдер был фигурой, пользовавшейся огромным уважением своих соратников. Забавно и то, что его считали «оппонентом» Гитлера, когда он таковым не являлся, но зато прусский дух, дух генштаба вермахта он в себе воплощал вполне. У него были свои причины работать со вчерашними противниками: по его словам в октябре 1946 года, было важно «продолжить борьбу с большевизмом». Другие люди, вроде адмирала Карла Дёница или генерала Рейнхарда Гелена, считали так же. В июне 1946 года не менее 328 немецких офицеров (все пленные на тот момент), большинство из которых составляли генералы, засели за работу. Политический климат в Европе холодал с каждым месяцем. Примерно в начале 1947 года американцы немного сместили фокус: им понадобилась не только оперативная история, но и исследования по Советскому Союзу. В июле 1947 года Гальдер получил официальное шефство над группой интернированных офицеров в Нойштадте под Аллендорфом. Ещё через год, летом 1948 года, с расширением проекта, летописцы перебрались в Кёнигсштайн, а Гальдер возглавил т.н. «контрольную группу», состоявшую из 8 чинов генштаба. Весной 1954 года состоялась последняя передислокация в Карлсруэ. Можно было сменить габардиновый китель германской армии с карминовым приборным цветом штабистов на аккуратный гражданский пиджак, но нельзя изменить сознание. Поэтому микроклимат в проекте напоминал, как уже понятно, генеральный штаб. Гальдер предпочитал, чтобы к нему обращались не иначе как «господин генерал». Вёл он себя так, будто он — всё тот же начальник, руководит «боевыми действиями» (даёт ценные указания и прорабатывает стратегию), а также обрабатывает «поступающие отчёты» (сами тексты вовлечённых в проект). Обычно, прочитав новый текст, он любил накатать в ответ огромное письмо автору, где дотошно обсуждал все детали (что убрать, что оставить) и подачу (что усилить, что добавить). Сложные темы, особенно те, где политика влияла на военную сферу, он оставлял для себя. Для работы над проектом Союзники давали генералам доступ в закрытые архивы; опять же, решение «продавил» Гальдер. Это дало не только доступ к первичной информации: по словам генерала барона Гейра фон Швеппенбурга, если какой-то эпизод с преступным содержанием надо было обойти, это было возможно сделать. Профессиональные историки получили доступ к этим же материалам только в 70-е, да и то не все. Кто-то был более активен, кто-то менее: например, генерал-майор Фридрих Вильгельм фон Меллентин написал и поучаствовал в создании 5 текстов. Среди тех, кто сотрудничал с американцами, были и эсэсовцы: например, известнейший оберстгруппенфюрер СС Пауль Хауссер или обергруппенфюрер СС Вильгельм Биттрих, бывший командир 9-й дивизии СС «Хоэнштауфен». Кто-то отказался, как генерал танковых войск Герман Бальк, который предпочёл даже не разговаривать с американцами, несмотря на то, что к нему неоднократно обращались, в том числе через его друзей в генералитете. К участникам относились с уважением, они имели влияние на тех немногих специалистов, кто начинал заниматься Второй войной в 50-е. Из-за их центральной позиции, генералы, которые были дилетантами в смысле исторической науки и исследований, в одночасье стали профессионалами благодаря своим военным заслугам. Они знали, что у них есть потенциал. Генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер наставлял своих соавторов в марте 1947 года: «Описывать стоит немецкие свершения, рассматриваемые с немецкой токи зрения; это станет мемориалом нашим войскам». В марте 1953 года Гальдер писал о том же, что надо воздвигнуть «литературный памятник» офицерам вермахта. А значит, никакой критики, никаких обвинений, подчёркиваются только победы. Не было и проблем с «подчинением», генштаб же. Влияние самого Гальдера было и того больше: он отчасти определял даже то, как подавались статьи о войне в прессе. Некоторые историки считают его чуть ли не отцом мифа о «чистом вермахте». Американцы, прослушивавшие разговоры генералов в лагере, были в курсе относительно желания лично Гальдера и его сослуживцев «отмыть» вермахт, но в силу того что им нужна была информация, на это просто закрыли глаза — подумаешь, какое дело, немцы чего-то там себе удумали... К марту 1948 года было создано более 1,000 отдельных текстов общим объёмом 34,000 страниц. Вероятно, крупнейшим документом, который выплыл из недр проекта, были дневники самого Гальдера. Их быстро перевели на английский, но на немецком издали лишь в 1962 году, с комментариями самого автора (в 1976 году, уже после смерти автора, последовало английское издание). Сегодня это один из основных источников по войне на русском фронте, переизданный -дцать раз. В 90-е в продажу поступили ещё как минимум два текста, сейчас готовится второе издание.  Под обложкой: -«Военная импровизация во время кампании в России, германская оборонительная тактика против русских прорывов» генерал-полковника Эрхарда Рауса; -«Операции окружённых войск» генерал-лейтенанта Ольдвига Отто фон Натцмера. Первые пять лет ценность проекта только повышалась. В 1950 году началась война в Корее, поэтому немецкие тексты о боях против РККА оказались ещё более востребованными. Американцы хотели видеть не только немецкую перспективу войны, но и прибегали к «экспертизе вермахта»: так, они попросили проанализировать устав полевой службы армии США. В 1950 году вышел 257-страничный текст, финальную версию которого редактировал сам Гальдер. Общее резюме было в стиле «неплохо, но можно и лучше». Советы и критика были заказчиком услышаны, устав был доработан. Впоследствии американцы усвоили от немцев концепцию «подвижной обороны» (один из самых ярких примеров — успешный немецкий контрудар под Харьковом в феврале-марте 1943 года). Чины вермахта не только сидели перед печатной машинкой: так, генералы Антон фон Бехтольсхайм и Фридрих фон Бёттлихер читали лекции в американских военных академиях, да и не они одни. К слову, похожим образом бывших коллаборантов использовали шведы. Во второй половине 50-х важность и роль проекта начали снижаться: страны наращивали ядерное вооружение, перед которым опыт пехоты и танков смотрелся блёкло. Однако нагрузка всё равно была большой: по свидетельству социолога Ганса Шпайера, Гальдер был занят в Карлсруэ всю неделю, бывая дома в Кёнигсштайне только по понедельникам. Несмотря на то, что многие желали аудиенции, он не любил посетителей и был молчалив, если не был уверен в стопроцентной благонадёжности гостя. Во время встречи в мае 1954 года, Гальдер особенно отметил, что был очень удивлён тем фактом, что мемуарные тексты при сравнении настолько отличаются от документов. Как единое целое проект протянулся до 1961 года, т.е. 15 лет. За эти годы в нём поучаствовали более 700 немецких офицеров, а на свет появилось более 2,500 отдельных текстов по разным темам. Сам Гальдер под занавес своей жизни получил Meritorious Civilian Service Award, вторую по старшинству награду для гражданских лиц, сотрудничавших с федеральными агентствами США. По состоянию на середину 60-х, часть созданных немцами текстов хранилась в библиотеке Командно-штабного колледжа Сухопутных войск США в Канзасе, другая часть была в армейском центре военной истории в Вашингтоне. На основе обобщённого американской армией опыта немцев писались военно-исторические работы, а офицеры получали степени. Если можно так сказать, «остатки» проекта дожили до конца 70-х: только после поражения США во Вьетнаме уже упоминавшийся Бальк, который к тому моменту много лет трудился в качестве чернорабочего на складе, начал давать американцам советы и оказал мощное влияние на новую доктрину AirLand Battle. Побочные эффекты этого сотрудничества в чём-то видны до сих пор. Именно из-за этого проекта сформировались устойчивые идеалистические представления о германской армии: якобы руководство было супер-профессиональным, а солдаты вермахта всегда и везде проявляли чудеса стойкости и боевого духа. Удалось зацементировать и неверные представления более широкого характера. Во-первых, вермахт в целом и армейское руководство изображались как жертвы Гитлера в историческом смысле, как минимум как слепые орудия. Как максимум, они всегда протестовали из-за преступлений, в крайних случаях аж до 20 июля и покушения дошло. Это было лукавство: конечно, вермахт не был однороден, и были разные мнения, но на высшем уровне в основном всё равно было принятие руководящей линии, да и к участникам 20 июля сами пишущие иначе как к предателям и не относились. Во-вторых, генералам удалось волшебно отделить историю войны от смысла войны, т.е. от расширения сферы власти нацистов, защиты политического режима и всего, что он нёс. Подчёркивалась разница между вермахтом и СС: мол, это совсем о разном, если что и было, то это всё эсэсманы, а не армейцы. Немецкие солдаты сражались «просто», «в вакууме», «в отрыве» от режима, что дал им оружие в руки и указал направление стрельбы. Всё это подавалось как «защита Родины» — какойРодины, не уточнялось (отчасти конкретно это разделение напоминает то, как сегодня воспринимается РККА, т.е. вне связи с большевистским режимом). Сами цели войны давались отдельно и назывались «гитлеровскими целями». Гитлер при этом был, конечно же, упёртым дилетантом, который вечно мешал. Очевидные факторы вроде морозов и грязи превозносились как ключевые. Сами генералы были безгрешны. Эти же представления впитали и американцы, и британцы, которые были вовлечены в первичное написание истории в рамках проекта. Позже это вылилось в фактический «полукульт» вермахта и германо-советского фронта в странах англо-американского мира: фильмы, книги, варгеймы и так далее. С одной стороны, оно, безусловно, толкнуло изучение вперёд, и сильно; с другой, сформировался штамп — немцы изображались только как «честные и доблестные солдаты», а преступления вообще не обсуждались. Об этом феномене в наше время даже написана отдельная работа (http://www.cambridge.org/us/academic/subjects/history/american-history-after-1945/myth-eastern-front-nazi-soviet-war-american-popular-culture?format=PB). Именно о самом проекте, породившем этот искажённый взгляд, до недавнего времени было написано немного, буквально несколько статей и книг, однако в 2016 году монография по теме всё-таки появилась (http://www.ifz-muenchen.de/publikationen/neuerscheinungen/ea/publikation/von-den-besiegten-lernen/). В самой Германии на годы сложилась парадоксальная ситуация: в разделённой и побеждённой стране долго молчали о настоящем прошлом, прислушиваясь к голосу побеждённых, которые были заинтересованы в этом молчании. Отчасти поэтому таким болезненным было пробуждение в 80-е и особенно в 90-е. Всё это время отдельные смелые историки, а потом и целое их поколение пинали немецкое сознание: «Да проснитесь же вы, вот же документы, армия полноценно участвовала в преступлениях режима». Первопроходцам было очень трудно: их и травили, и отчаяние охватывало в стиле «Ничего не добьёмся, нас не слышат, мы одинокие путники в пустыне». Общественное мнение брезгливо отмахивалось: «Да как вы смеете! А зачем это изучать, чего вам так нравится-то в ранах копаться?! А потому что вы не патриоты, продались коммунистам!» и так далее. Конечно, немцам было неприятно глотать эту касторку. Некоторые историки, будучи левыми, начали огульно рубить сплеча, распространив ответственность по признаку униформы («Все солдаты априори являются преступниками»), что лично мне кажется политически окрашенной глупостью. И всё-таки миф об армии, что воевала сама по себе, рухнул, несмотря на сопротивление и нежелание признавать то, что уже невозможно было замолчать или опечатать в архиве. И это был тот редкий пример, когда профессионалы — численно маленькая, никчёмная группка интеллектуалов, без «кулаков» за спиной — смогли поменять сознание целого общества. В итоге всех победило время. Источник: http://sogenteblx.livejournal.com/94988.html #ВМВ@militargeschichte | #Attero_dominatus@militargeschichte | #Холодная_война@militargeschichte